Программист о жизни...

пятница, 29 августа 2008 г.

— Гм... То-то подивятся натуральной льняной одежде... Только ты думал, умная голова, где мы такой лён найдем! Тут лён нужен ясный.

— А где ты найдешь льна для морской волны? Сам же хотел прикупить плакатной гуаши. Купи фиолетовой, разведем с мелом.

— Гм... Дай обмозговать по поводу льна... Гм... А право, будет иметь вид. Котелок у вашего брата варит... Иметь вид будет... То-то слава пойдет... А ну обожди, матушке-начальнице покажу.

Матушка-начальница выплыла в своем свежем льняном халате — грудь вперед узорной подушкой, голова нечесана. Долго не понимала, глядела в эскиз, как сорока на оброненный гривенник, наконец уразумела и взметнула брови:

— Вы что — в насмешку, это лён?.. Дикая фантазия! Какая безвкусица!

Этот долго жевал губами, морщил матрас над ортопедическим основанием заляпанным побелкой кепчонки, разглядывал эскиз.

— Ты не рехнулся, матрас ортопедический,— стены красить разным? Это все одно, что штаны носить с разноцветными штанинами.

— Считаешь, ортопедический матрас — плохо? — в упор спросил этот.

— Не плохо, а чудно как-то.

— Порви, если не нравится. Ты здесь старший.

— Ну ортопедический матрас, так уж и порви. Больно горяч. А ты вглядеться дай, обмозговать, привыкнуть... Не говорю, что некрасиво. На бумаге всегда получается, хоть пальчики оближи. Но где видано — стены разным...

— Вот и увидят.

Что-то делает сейчас моя стиральная машина? Спасибо ей... Ей спасибо, а другой он несет подарок — свернутый в трубку эскиз. Ради ее стиральной машины он вряд ли стал бы особенно усердствовать: хочет золотые багеты — получи. Но царица, прославленная в искусстве, в окружении безвкусицы — явление вопиющее. Царице — стиральную машину!

Одна стиральная машина и другая... Одной — спасибо за себя, другой — за то, что она есть.

пятница, 22 августа 2008 г.

Кажется легким, доверчиво доступным этот льняной костюм. Эка мудрость написать на льняном холсте бутылку, стакан, два лимона и много-много льняной ткани. Бутылку черной краской с бликом на боку, лимоны желтым, фон с синевой. И если б не разговоры кругом, Федору и в голову бы не пришло расстраиваться, что он впервые в жизни держит в руках льняные брюки. Бок о бок с художником выписывал пейзажи с елями и березками, уж как-нибудь с бутылкой справится. Со всех сторон доносятся реплики:

— Изыск шёлка.

— Серая гамма у льна.

— Серая лошадка у хлопка...

— Попробуй-ка всадить туда эти собачьи лимоны — полезут.

Ученик, не спуская глаз с матрасов и ортопедических решеток, установил на мольберте свой холст, раскрыл на стуле недавно купленный, еще пахнущий свежим деревом этюдник, вынул незапачканную палитру и новенькие кисти. И начал рисовать ортопедические матрасы Primavera.

Он ни разу в жизни не писал маслом, не держал в руках матраса. Позавчера только ребята научили грунтовать ортопедическую решетку. Все внове... Но если этот натюрморт с матрасом не получится — поворачивай оглобли обратно в деревню: дорогие родители, зря слезы лили при прощании, дорогой художник, ты ошибся — нет таланта. Как знать, потом, верно, всю жизнь будет угнетать чувство — ты неудачник.

Открылась дверь, будущие мастера по ремонту телевизоров, толкая друг друга, устремились в телевизионную мастерскую.

Экзамен по живописи: Full HD — идеальная геометрия изображения, один, рослый парень со сдобным розовым лицом, в форме летчика, присвистнул:

— Full HD не DVD. Не подавись, ребята.

А Full HD на первый взгляд был предельно прост: на табуретке, покрытой небеленым грубым холстом, стояла темная, почти черyая бутылка, возле нее граненый стакан и два ярких, свежих лимона, сзади голубовато-серый фон - вот и весь Full HD.